Школа

В ГДР обязательные уроки русского языка начинались в пятом классе. Для одних это было мукой и рутиной, для других — удовольствием и открытием нового мира. Однако изучение русского еще не означало личных встреч с советскими людьми — для этого можно было пойти в шахматный кружок или начать переписку с советским школьником. Для большинства школьников из ГДР подобная переписка ни во что не выливалась, однако наши собеседники рассказывают истории о том, как дружба по переписке переросла в настоящую дружбу на всю жизнь и даже пережила смену системы. Иногда эти дружеские отношения охватывали целые семьи.

Маттиас Х.

Этот контраст между официальным и личным

Что касается уроков русского языка, это была сплошная пытка. Меня это крайне утомляло — я никогда не был одаренным в изучении иностранных языков. К тому же, я не понимал, почему я должен был его учить. Это было частью системы, так было заведено, но мне от этого не было никакой пользы.

Эдуард Бурца

Вася

Потом я пошёл в гимназию, и они предложили мне вступить в Общество немецко-советской дружбы, DSF. Я сказал: «Ребята, я советский гражданин! Я что, должен сам с собой дружить? Какой в этом смысл?»

Михаил Реутин

«Вот там свобода, за этим забором»

Две трети влюбились, и когда уезжали, были просто разливанные реки слез. Это какой то странный эффект, очень интересный — такая чистая любовь, расположение, симпатия. Но они забыли друг друга очень быстро, не смотря на все эти слезы

Марина Илюшина

«Она была очень красивая, похожая на принцессу»

В интернате нас поселили в комнате с немецкими девочками, но я не смогла с ними подружиться — они были взрослые и уходили к нашим мальчикам, с которыми им было интереснее. Но я по-настоящему подружилась с девочкой из другой комнаты, которая очень сильно отличалась от остальных.

Екатерина П.

«Мне нравится долгая история отношений»

Нам не разрешали возить иностранцев дальше, чем за 30 километров от Москвы. Но с самыми близкими друзьями мы совершали далекие поездки. Ехали на подмосковных электричках, и чтобы никто не заподозрил в них иностранцев, они сидели молча с русскими газетами в руках. Мы, конечно, выдавали себя с головой, потому что смеялись.

Марит Магистер

«Я поняла, что русский язык может быть полезным»

До поездки в Москву я не пробовала ни борщ, ни щи. Я провела у Сони, кажется, две недели, и в то время в магазинах ничего не было, кроме хлеба. Бабушка очень хорошо готовила, с большой фантазией, но все ее блюда мне казались вариациями капусты. Всегда было очень вкусно, но непривычно. Зато и первое, и второе, и третье.

Наталья Ильина

«Мне нравилось, как ее зовут»

Анна-Катрин часто присылала мне фотографии с моря, открытки с морским пейзажем, с лодочкой или яхтой, и писала, что они ездили на море. А я все думала, какое там в Германии море?

Марина Цурцумия

«Я даже крестила ее ребенка»

Им нельзя было носить не только джинсы, но и модные фирменные пакеты типа Marlboro или Camel, с которыми у нас все ходили. У нас эти пакеты стирали и сушили, чтобы ходить дальше, а им это запрещалось категорически, так что они удивлялись нашим вольностям. Это был 1979-1980 год.

Юлиана Бардолим

«Вся история моей семьи — это история общения с немцами из ГДР»

В районе первого сентября, когда школа только началась, на пару школьников, которые шли пешком, кто-то напал по дороге. Тогда нам сказали, что это были какие-то неонацисты. В качестве меры предосторожности руководство школы отменило школьную форму, в которой тогда ходили советские школьники — чтобы не привлекать внимания. И началась совсем другая жизнь, потому что нас перестали замечать. Потом нам еще разрешили гулять после школы по Бранденбургской улице, есть сосиски и общаться с местными.

Софья Анджапаридзе

«Последние семь лет мы живем в одном городе»

Мне привозили от них вещи — в общем-то, ничего сверхъестественного, но всегда подчеркивалось, что это вещи из Западной Германии, то есть хорошие, качественные. Я, конечно, очень радовалась этим посылкам. Но я не знала, как выглядит младшая дочка — я ее никогда не видела, а фотографии тогда было почему-то не принято посылать.